Форум Запоріжжя

« Я хочу бежать по первому снегу, сколько хватит сил подальше от Москвы…» лилась из динамика знакомая мелодия. За окном легковушки в предрассветной мгле мелькали знакомые очертания поселка. Небо на востоке чуть-чуть порозовело, но ленивое ноябрьское солнце не спешило подниматься. Надежда провожала взглядом деревенские домики, колодцы, знакомые с детства тропинки. Вот и она бежит подальше от родных мест. Куда? Подальше, сколько хватит сил. Туда, где никто и ничто не будет напоминать ей о прежней жизни.
Легковушку тряхнуло, и Машка, задремавшая было на руках у матери, сонно спросила:
- Мы уже приехали, мамуля?
- Нет, Мышка, еще нет. Спи, я тебя разбужу.
- Угу, - голова девочки плюхнулась Надежде на плечо, и на губах появилась счастливая улыбка.
- Спи, моя хорошая, спи, - женщина поправила непослушный локон на виске ребенка, склонилась, нежно коснулась его губами. – У нас с тобой все будет хорошо, вот увидишь.
- Надюша, ты то теперь куда? – хрипловатый голос водителя дяди Коли отвлек Надежду от грустных мыслей. – К Антону небось?
- Нет, к нему не поеду. Ему сейчас не до меня. Он в командировке на Дальнем Востоке: там опять что-то стряслось. Когда вернется – не знаю. Да и вообще... У него скоро своя семья будет, а тут мы с Машкой, как снег на голову. К тетке поеду, она маме то ли двоюродная, то ли троюродная сестра. Я ей написала письмо, и она пригласила меня. Живет одна, овдовела пару лет назад, детей у неё нет. Пишет, что рада будет нам. Мама просила, если что, обращаться к ней. Вот я и решилась.
- Ну, тетка – это хорошо. Только про Антошку ты зря так думаешь. Он хоть и сводный тебе брат, но любит тебя как родную. Не бросил бы ни за что, помог обязательно. В лепешку бы разбился, такой человек.
- Вот поэтому и не хочу к нему обращаться. Сама справлюсь, а ему потом все объясню. Он поймет.
- Гордая ты слишком Наденька, вся в отца своего покойного. Мама твоя, царствие небесное им обоим, более покладистая была. Обидится Антон, вот увидишь.
- Дядь Коль, не ятрите душу. Сделаю, как решила, а там видно будет.
- Поступай, как знаешь, дочка. Машку только береги, мала она еще, а ужо натерпелась.
- Так ради нее и решилась. Не волнуйтесь, дядя Коля, у нас все будет хорошо. Я ведь упрямая, верно? Как захочу, так и будет.
Замолчали оба. Машка-Мышка продолжала улыбаться во сне, а Надежда слушала незатейливую песенку о том, что и «…Евгений Онегин ненавидел книжки о любви». Может и ненавидел, а вот Наденька Якушева очень любила.

Своего родного отца Наденька не помнила. Ей едва исполнилось четыре года, как утонул он. Три года они жили вдвоем с мамой. А потом к ним в поселок приехал учитель математики Валерий Николаевич, вдовец с сыном Антоном, очень болезненным мальчиком. Надина мама работала в школьной библиотеке, там они и познакомились, а потом поняли, что не представляют жизни друг без друга. Поженились, и у Наденьки появился брат Антон. Да еще ка-кой! Он был старше нее на пять лет. Но они так быстро и крепко сдружились, что все вокруг и думать забыли о том, что они не родные. За Наденьку Антоша всегда стоял горой, никому не давал ее в обиду. Свежий деревенский воздух, парное молоко, простая еда пошли Антону на пользу, и вскоре он из вечно болеющего заморыша превратился в крепкого парнишку. Сельские мальчишки сначала приняли новичка настороженно, но вскоре разглядели в Антоне не только его готовность к шалостям и проказам, но его добрую искреннюю, справедливую натуру.
Лихо постучалось в их дом, когда Антоша учился в десятом классе. Прямо посреди урока у Валерия Николаевича случился сердечный приступ. «Скорая» отвезла его в районную больницу. Через три дня, не приходя в сознание, он умер. Все три дня Антон не покидал больницу, часами просиживал у постели больного, надеялся на чудо. Чуда не произошло. После похорон он два дня не выходил из дома, лежал у себя в комнате, отвернувшись к стене. Мама попыталась с ним поговорить, но ответ был краткий: «Я хочу побыть один». Надюша плакала у себя в комнате, ей было очень жаль и отца, и брата. Вечером она зашла к нему в комнату, легла рядом с ним, крепко обняв. Антон взял ее руку, прижал к щеке. Так они и уснули. Утром мама, зайдя в комнату дочери, обнаружила пустую, не разобранную кровать. В панике бросилась к сыну, и увидела их спящими, с мокрыми от слез лицами. Несколько минут стояла, не зная, что ей делать. Потом вышла на кухню, села за стол и сама расплакалась. «Не буду ничего говорить. Ничего страшного не произошло, они ведь еще дети. Да и не родные ведь (вдруг за-кралась мысль, которую Екатерина Ивановна сразу погнала прочь). Поживем-увидим».
В ту ночь Наденьке приснился странный сон: она бродила по незнакомому городу, одна, босиком. Слышала голоса Антона, мамы, но почему-то пыталась идти не на голос, а в совершенно противоположную сторону. Голоса то приближались, то отдалялись. Это уже походило на игру в прятки, было даже немножко весело. «Ау!» - отзывалась девочка и тихонько смеялась. Но когда вдруг голоса исчезли и на ее призывное «Ау!» перестало откликаться даже эхо, Надя вдруг страшно испугалась и … проснулась. Сбрасывая с себя остатки сна, она села на кровати. Антон сидел рядом, прижавшись спиной к стене и охватив руками колени.
- Ты похожа на воробышка, - улыбнулся он. – Как спалось?
- Да ничего, - присутствие брата всегда успокаивало Наденьку, и непонятный холод, закравшийся в сердце, отступил. – Сон дурацкий приснился, - девочка сладко потянулась, зевнула. – А ты как? – спросила осторожно.
- А мне сегодня папа приснился. Мы вместе с ним гуляли в парке, ели мороженое, он меня раскачивал на качелях, было так весело. Потом сказал, что ему нужно уходить, а я должен позаботиться о маме и о тебе. Мне так не хотелось его отпускать, но он все равно ушел. Сказал, что так надо. Знаешь, я принял решение. Скажу вам с мамой за завтраком.
За столом некоторое время все сидели молча, потом вдруг вместе заговорили («Мам, Надюша… Дети…» ), не в силах больше выносить эту давящую тишину. Заговорили …. сбились и засмеялись, и словно рухнула какая-то стена, и жизнь солнечным лучом снова ворвалась в некогда веселый, а теперь полон грусти дом.
- Дети, нам теперь придется жить без папы. Будет трудно, но мы справимся. Ведь правда? Будем помогать друг другу, поддерживать, заботиться. Ведь родней и ближе у нас никого нет.
- Мама, я всегда буду заботиться о тебе и о Наденьке. Это даже не обсуждается. Я хотел сказать, что принял решение. Я буду поступать в медицинский. Хочу стать врачом. Думаю, отец не возражал бы.
- Как?! – в один голос воскликнули Екатерина Ивановна и Надя. – Сынок, ты же так мечтал стать военным?
- Одно другому не мешает. Врачи ведь тоже военнообязанные. Я хочу спасать людей. Папу я вернуть уже не смогу. Но кому-то я обязательно смогу помочь.
- Тогда я тоже пойду в медицинский, - загорелась Надя, - буду тебе помогать, а то вдруг ты без меня не справишься.
- Ну конечно, - захохотал Антон, - куда же я без тебя. Только сначала школу закончи без троек. Мне не нужен помощник-троечник.
- Будет сделано! – Надюша вскочила, обняла брата и поцеловала его в щеку. – Ма-а-ам, можно я к Ирке сбегаю? Я недолго, честное слово!
- Да знаю я ваше «недолго», - мама махнула рукою. – Беги, но и правда, быстрей возвращайся. Мне твоя помощь сегодня понадобиться. Да и обещание насчет троек придется выполнять, - мама улыбнулась уже в спину убегавшей дочери.

- Надюша, приехали. Надь, спишь, что ли? – дядя Коля тормошил ее за плечо.
- Ой, дядя Коля, простите, задумалась, - Надежда стряхнула с себя остатки воспоминаний. – Мышка, просыпайся.
- Ты, дочка, прости. Не смогу остаться, посадить тебя на поезд. Надо домой возвращаться, на работу еще сегодня.
- Не волнуйтесь, дядь Коль. Билеты уже у меня. Все будет хорошо. Не маленькая ведь.
- Что сказать Антону, когда позвонит?
- Ничего не говорите. Я сама ему позвоню, объясню.
- Не пойму я что-то, Надюша, кошка между вами какая пробежала, что ли?
- Да ну что вы, дядь Коль. Ближе и родней Антона у меня никого нет, вы же знаете.
- Вот потому и удивляюсь. Ну да ладно, взрослые оба, разберетесь. Пока, дочка. Не забывай, прозванивай. Телефон ты знаешь. Удачи тебе. Машку береги. Ну что, Машка-Мышка, будешь прощаться с дедом Колей? – присел он на корточки.
- До свидания, дедушка Коля, - девочка обняла его за шею, крепко прижалась и звонко поцеловала в щеку. – Не скучай, мы с мамой обязательно к тебе приедем в гости и привезем кучу подарков. Большую, до неба!!! Правда, мама?
- Конечно, доченька, конечно.
(продолжение следует)

Народу в вагоне было немного. Надежда с дочкой в купе были одни. Машка сначала прыгала на полке. Потом долго смотрела в окно и восхищалась увиденным. А, позавтракав, уснула: сказалось обилие впечатлений и нервозность последних дней. А Надя опять оказалась в плену воспоминаний.
Жизнь потекла своим чередом. Антон таки поступил в медицинский. Учеба отнимала у него много времени и сил, а он еще умудрялся где-то подрабатывать. Те редкие выходные, когда он мог вырваться домой, для Надежды с мамой были настоящими праздниками. Визжа от восторга, девочка висла на шее у брата, а он кружил ее по комнате до тех пор, пока, хохоча, не падал вместе с нею на диван или кресло. Потом из большой сумки начинали извлекаться подарки, на что мама, сокрушенно качая головой, приговаривала:
- Ну зачем, сынок? Тебе ведь самому нелегко. Нет, денег я не возьму. И не проси, и не уговаривай! Прекрати! Если я еще раз найду деньги где-нибудь в доме после твоего отъезда…
Так повторялось каждый раз. Но подарки все равно извлекались (часто это были просто необходимые бытовые мелочи), а деньги Екатерина Ивановна все равно находила. Пришлось смириться.
Однажды зимой Антон смог вырваться домой аж на целых три дня (что случалось довольно редко!). В такие дни он старался не только помочь по хозяйству, но и навестить друзей и знакомых. Но в этот раз он никуда не спешил. Поужинав, он не торопился вставать из-за стола, обсуждая с мамой хозяйственные проблемы. Посидев еще минут десять, Надя не выдержала:
- Ну, вы тут поговорите, а я пойду к себе.
- Выросла наша Наденька, Антоша, - заметила задумчивый взгляд сына Екатерина Ивановна. – Да только ветер в голове. Учиться опять стала хуже, все в облаках витает. Ухажеры появились, новые увлечения. Уж не знаю, что и делать. Может, ты еще с ней поговоришь?
Надежда как раз достала из-под подушки книжку, очередной любовный роман, который притаранила Ирка. Где она их только берет? Все девчонки в классе увлекались подобным чтивом, а чем Надя хуже? На переменах или где-нибудь на посиделках они горячо обсуждали прочитанное, мечтали, спорили. Знамо дело! 17 лет – отчего ж не помечтать. Правда, некоторые, например та же Ирка, говорили, что это все равно вранье. Но Надюша свято уверовала, что с ней когда-то произойдет тоже самое. Открыв страницу, она с головой погрузилась в мир переживаний главной героини и вздрогнула, когда услышала знакомый голос:
- А мама говорит, что ты стала хуже учиться, а ты так увлеченно читаешь, что ничего не видишь и не слышишь вокруг.
Антон сидел на кровати, поджав под себя ноги, и насмешливо смотрел на нее. Наденька настолько растерялась, так резко была выдернута из мира грез, что смогла только выдавить из себя:
- А ты как здесь оказался?
- Вот те раз! – Антон рассмеялся. – Похоже мама все таки права: ты действительно витаешь в облаках. Я к тебе стучался, стучался, вошел, плюхнулся на кровать, а ты даже не заметила. Интересно, чем это так увлечена моя любимая сестренка? – Антон наклонился и ловко выхватил из Надиных рук книжонку. – Ух ты! «Искушение леди». Это теперь по литературе в школе изучают? – в глазах Антона прыгали чертики. – Кто же у нас автор? Пушкин? Горький? Наверное, Маяковский?
Надя уже хотела разозлиться, но после последних слов не выдержала, прыснула со смеху:
- Да ну тебя, верни! Ты не забыл, что мне уже семнадцать. Я вполне сама могу выбирать, что мне читать. Отдай!
- Надюша, скажи, неужели ты и вправду веришь во всю эту чепуху? Это же все выдумки романистов. В жизни так не бывает.
- Это что же ты называешь чепухой? – со свойственной юным головам горячностью воскликнула Надежда. – Это ты любовь называешь чепухой?! У тебя, что девушки никогда не было? Ты ее не любил, не целовал никогда?!
- А у тебя есть парень? Ты с ним уже целовалась?
- Я первая спросила!
Антон сделал дурашливое лицо и начал загибать пальцы, приговаривая:
- Ну-у-у…, да, она тоже…, еще Вика, Тома, Алка… нет, Алка пожалуй не катит… Ой, это ж наверно носки придется снимать!
- Ой-ой-ой, расхвастался, сердцеед ты наш! – рассмеялась Надя.
Лицо Антона сделалось задумчивым, а в глазах появилось странное выражение.
- Девушки у меня «были, есть и будут есть», - как обычно перевел он все в шутку, - а люблю я только тебя одну.
Сердце вдруг прыгнуло и замерло на мгновение, а потом помчалось вперед с бешеной скоростью. На щеках проступил предательский румянец. Надя смотрела в глаза Антона и не могла понять, шутит он или нет. «Конечно, он шутит. Он всегда подшучивает надо мной».
- Естес…. Естественно, ты меня любишь, я ведь твоя любимая сестренка, - нашлась Надя, - попробуй только сказать иначе, - уже совсем придя в себя, продолжала она, - уж я тебе космы-то повыдергиваю, - и шутливо пригрозила пальцем.
- Ну вот, теперь я узнаю свою Надюху, - на нее смотрел уже прежний Антон. – Теперь твоя очередь признаваться.
- В чем признаваться? – опять затрепетало что-то в груди.
- Как в чем? Есть ли у тебя парень и все такое?
- Все такое?! Я тебе покажу все такое! – Надежда схватила подушку и замахнулась на Антона.
- Сдаюсь! Сдаюсь на милость победителя! Только не бейте меня, госпожа! – и вдруг выхватил подушку из ее рук и спрятал у себя за спиной. – Все, ты безоружна. Так что рассказывай. Ты же меня знаешь, я не отстану.
- А я Сережку люблю, - вдруг неожиданно даже для себя самой брякнула Надя. «Зачем я это сказала?» - пронеслось в голове.
- Это ж какого Сережку? Птахина, что ли?
- Нет, Горевого.
- Надь, по-моему, ты мне сейчас врешь, - недоверчиво смотрел на нее Антон. – ты же всегда говорила, что он придурок. Терпеть его не могла.
- Может, потому и не могла, что он мне всегда нравился. «Что я несу?!»
- Ты сама то поняла, чё сказала?
- А что? Вот и в книжках главная героиня сперва ненавидит главного героя, а он ее. А потом они безумно влюбляются друг в друга.
- Все понятно, - хмыкнул Антон. – Ты уже начинаешь путать художественный вымысел с реальностью. Это диагноз, сестренка.
- Диагноз?! А ну-ка, отдай подушку, Гиппократ-недоучка!
- Отдам, даже разрешу отрубить себе голову этой самой подушкой. Но ты должна ответить на мой вопрос.
- Какой еще вопрос?
- Ты целовалась с ним?
- Антон!
- Как он целуется? Как в книжке?
- Антон!!!
- А так тебя он целовал? – Антон вдруг подался вперед, и на какое-то неуловимое мгновение их губы встретились… и испугались нечаянной встречи. Но даже этого короткого мгновения хватило, чтобы Наденька, даже ввиду отсутствия жизненного опыта, почувствовала: что-то не так.
- Антоша… я… - слова застряли в горле.
- Все, сестренка, - голос Антона окрасился хрипотцой, - я больше не буду приставать к тебе с расспросами, учить тебя жизни. Но ты всегда можешь обратиться ко мне с просьбой, или за советом, или за помощью. Ты же знаешь…
- Антоша, я…
- Я пойду, пройдусь, к Димону обещал зайти. – Антон поднялся, уже у двери обернулся, подмигнул. – Сестренка, ты все-таки не увлекайся так сильно этой писаниной. В этих книжках так много неправды.
- Антоша… - но брат уже был за дверью. Расстроенная Надя легла на кровать, обняв руками подушку. Зачем она наврала брату об этом Сергее? И почему ее так расстроила эта ситуация?
(продолжение следует)

Антон через пару дней уехал. Никто из посторонних, даже мама, не заметили никаких изменений в отношениях брата и сестры. Но Наденька чувствовала – что-то изменилось, и ее это тревожило.
Но юность тем и прекрасна, что можно запросто откинуть мучающие мысли и с головой окунуться в осуществление своих планов. Надя всерьез задумалась о Сергее. Приглядывалась, искала милые сердцу черты и не заметила, как влюбилась. Подружка Ирка сразу сказала: дура! Он ни одной юбки не пропускает, половина поселковых девчонок из-за него рыдает, и ты туда же. Надя обиделась, но ссориться с подругой не стала: своего все равно добьюсь, ему не нужны будут другие, когда он влюбиться по настоящему. Ирка покрутила пальцем у виска: делай как знаешь, только не говори потом, что тебя не предупреждали.
«А любовь она и есть только то, что кажется…» - так вроде бы поется в известной песенке. Но как это объяснить семнадцатилетнему ребенку, который отчаянно стремиться стать взрослым? А еще: «Я его слепила из того, что было…». И Надя тоже старательно лепила образ прекрасного принца, летела к нему на крыльях любви, обнажая душу и раскрывая сердце.
Скорей всего, Сергей сразу понял, какая легкая добыча ему попалась. Но не спешил. Знал, Антон за сестру по головке не погладит. Играл, как кот с мышью. То поманит, то оттолкнет. Хотел покрепче к себе привязать. И привязал! Надя с головой окунулась в свою первую любовь, никто и ничто ее больше не интересовало. Мама уговаривала дочь, Ирка ругалась, Антон хмуро помалкивал. А Надя стояла на своем – люблю его!
Время пролетело незаметно. Отгремел в школе выпускной бал. Сергей ни на шаг не отпускал от себя Наденьку, подарил ей огромный букет роз. По селу через день поползли слухи: быть свадьбе. Но Сергей с предложением не торопился. А заговорить самой Наде об этом не позволяла гордость.
Экзамены в институт Надежда успешно провалила. Посоветовавшись с мамой, сдала документы в кулинарное училище: от дома недалеко, да и профессия нынче востребованная. Учиться ей было интересно и легко: с детства привыкла колдовать на кухне. Новые друзья, новые увлечения (симпатичная веселая девушка нравилась многим), но любовь к Сергею, занозой засевшая в сердце, не позволяла никому приблизиться.
Между тем, счастье уже не казалось таким безоблачным. Ссорились они гораздо чаще, чем обычно. И ссоры длились неделями. Уже перед самым выпуском они здорово разругались. И Надежда сказала себе: хватит! Нет больше сил… Наверное, и мама, и Ирка были правы. Ну да ладно… Поеду к Антону, он поможет на работу устроиться. Маму заберем. А там видно будет. В тот же вечер позвонила Сергею, сказала ему о своем решении. Ответом ей было молчание – наверно, он не ожидал от нее такой решительности. Надя положила трубку.
Сергей явился к ним на выпускной с букетом роз и колечком в бархатистой коробочке. При всех стал на колени и предложил выйти за него замуж. Такой жест! Сердце Наденьки рас-таяло и она тут же забыла, что дала себе клятвенное обещание порвать с ним. Конечно, она согласилась. Любовь, все еще тлеющая угольком в сердце, вспыхнула и разгорелась с новой силой.
В предсвадебных хлопотах незаметно пролетали дни. Екатерина Ивановна помогла Наде устроиться на работу в школьную столовую: поварихе тете Паше как раз требовалась помощница. Как-то вечером, Надя спросила:
- Мам, ты хоть рада за меня? Тебе ведь Сергей не нравится, правда?
- Доченька, ты знаешь, я дважды выходила замуж и обоих своих мужей я любила. И твоего отца, и отца Антона. И была счастлива. Если ты любишь Сережу, как я могу тебе запретить. А я очень хочу, чтобы ты была счастлива.
Свадьбу гуляли по деревенскому обычаю шумно и весело. Уже на свадьбе Надежду ждало первое разочарование: жених так напился, что едва не уснул за столом. Его внесли в дом и бросили на кровать как мешок с картошкой. Свою первую брачную ночь Надя провела в одиночестве на диванчике, кусая от обиды губы и вытирая непрошеные слезы. Да, совсем не о таком счастье мечтала она, читая любимые книжки. Ждала ночи, полной страсти и огня, а получила… бесчувственное тело, храпящее в соседней комнате и холодный диванчик.
Так началась Надина семейная жизнь. Свекровь уехала жить в город к старшей дочери, оставив молодоженам дом, хозяйство. Надя с увлечением принялась обустраивать свое гнездышко. Сергей два первых месяца был очень внимательным, заботливым. Потом поостыл, что ли. Он уже не слишком торопился домой. Большую часть времени он проводил то на работе, то с друзьями в местном баре и очень часто возвращался домой навеселе. Надежда обижалась – он злился и тогда начинался скандал. Надя уже понимала, что ошиблась, но как утопающий за соломинку, так и она все цеплялась за «авось»…
Однажды днем, почувствовав себя неважно, отпросилась с работы. Кружилась голова, и все время подташнивало. Почти весь день Надя пролежала, и только ближе к вечеру принялась готовить что-нибудь на ужин. Услышала, как хлопнула входная дверь.
- Это ты, Сережа? Проходи, мой руки. Я уже заканчиваю, будем ужинать.
- А ты что, еще кого-то ждала?
О, Господи, опять пьяный. Еле на ногах стоит, глаза бессмысленные. Надежда отвернулась, вздохнула. Не было сил ругаться. Да и что толку…
- А че это ты отворачиваешься? А-а-а… Нам уже муж и на фиг не нужен! Разговаривать не хотим! Да-а?!
- Сережа, прекрати, я себя плохо чувствую. Не хочешь есть – не надо, иди ложись.
- А чё это ты раскомандовалась?! Иди! Ложись! Что захочу, то и буду делать! – дохнул ей перегаром прямо в лицо.
- Отойди! – Надя с отвращением оттолкнула от себя мужа и повернулась к столу.
- Ах, ты ж тварь! – услышала за спиной озлобленное и, обернувшись, увидела занесенный для удара кулак.
- Сережа, не надо! – успела уклониться и здоровый кулачище врезался в столешницу. Сергей взвыл от боли, на столе задребезжала посуда. Под рукой Надежда почувствовала что-то холодное. Нож! И когда Сергей опять замахнулся, она инстинктивно выбросила вперед руку. Лезвие мелькнуло у самого лица. Сергей испуганно отшатнулся, сделал несколько шагов назад, зацепился ногой за табурет и грохнулся на пол, больно врезавшись плечом в дверной косяк. Он трезвел просто на глазах. Надя так и стояла с ножом в трясущейся руке.
- А вот этого не надо было делать, - сказала она тихо, но было в ее голосе что-то такое, т чего Сергей вдруг сжался в комок, а в глазах появился почти животный страх. – Только попробуй еще раз поднять на меня руку… - она вдруг почувствовала, как желудок поднялся к горлу. Зажав рот рукой, она бросилась в туалет. Несколько минут её рвало, почти выворачивало наизнанку. Не отпускала мысль: она только что чуть не убила человека. Стоял бы он на несколько сантиметров ближе… Умывшись, она вышла из ванной и бросила мужу, все еще сидящему на полу и потирающему ушибленное плечо:
- Я плохо себя чувствую, поживу неделю у мамы. А ты хорошо подумай, стоит ли нам продолжать жить вместе.
Екатерина Ивановна сразу сообразила, что Надюша беременна. Медицинский осмотр это подтвердил. Сергей, узнав, что жена беременна, пришел домой к Надиной маме, долго просил прощения, клялся, что подобное больше никогда не повториться. Надя вернулась к мужу. Сергей опять стал внимательным, заботливым, жену чуть ли не на руках носил. Всем в поселке рассказывал, что у него скоро будет сын. Стал скупать в магазине машинки, самолетики, мячи. Надя сначала пробовала отговаривать, мол, примета плохая. Но Сергей только отмахивался. Перестал пить, домой приходил рано, не позволял жене выполнять тяжелую работу. И Надя опять поверила в свое бабье счастье. Как-то, будучи уже на седьмом месяце, шла в магазин и по дороге встретила бабу Марфу. Увидев Надежду, та остановилась, внимательно посмотрела на молодую женщину и сказала:
- Ошибается твой муж, Наденька. Девка у тебя будет.
- Да мне все равно, бабушка. Лишь бы родить поскорее.
- Не спеши, дочка, всему свое время.
Мужу об этом разговоре она ничего не сказала. А вдруг баба Марфа ошиблась? Поделилась только с мамой.
- А ведь баба Марфа никогда не ошибается. А ты, доченька, сама кого хочешь?
- И мальчика хочу, и девочку хочу! – смеялась счастливая Надя.
Рожала Надя тяжело. Врачи всерьез опасались за ее жизнь. Антон примчался, бросив все дела в городе, метался между сестрой и матерью, у которой стало прыгать давление. А наградой за все переживания, за всю перенесенную боль, стала чудная девочка, с сине-зелеными, как море, глазами. Антон сам принес ее в палату. Надя держала дочку на руках и светилась от счастья.
- Антоша, а как звали твою маму? Твою настоящую маму?
- Мария, - он удивленно вскинул брови, - а почему ты спрашиваешь?
- Маша, Машенька, правда, красивое имя? Мы назовем ее Машкой! – улыбаясь, сказала Надя.
Антон резко отвернулся к окну, смахнул что-то невидимое со щеки.
- Спасибо тебе, - он уже смотрел на нее и улыбался, - Машка-Мышка – прекрасное имя!
- А почему Сережа не приходит?
- Его пока не пускают к тебе, - сказал Антон и почему-то отвернулся.
Как потом узнала Надя, Сергей, узнав, что вместо долгожданного сына у него родилась дочь, опять напился, впервые за последние месяцы. Он собрал все игрушки, купленные им, в один мешок, и забросил на чердак. Когда пришло время забирать жену и дочь домой, он явился в больницу грязный, с трехдневной щетиной на лице. Молча забрал девочку, и, не обращая внимания на слова врача, повез жену домой.
Сергей не взлюбил дочку: его раздражало в Маше все. И девочка чувствовала это: не хотела идти к нему на руки, все время хныкала в его присутствии. Сергея это злило еще больше. Он попытался воспитывать ее как мальчика: достал с чердака машинки, купил велосипед трехколесный, пытался научить играть с мячом. Но Маше больше нравились куклы в пышных платьях, мяча она панически боялась, а на велосипед садилась только тогда, когда рядом были мама или сосед дедушка Коля. Поняв, что его усилия тщетны, Сергей опять запил. Но больше не пытался ударить жену, слишком хорошо помнил блеснувшее у лица лезвие ножа и ее голос, полный решимости.
Когда Машеньке исполнилось полтора годика, умерла Екатерина Ивановна. Тихо, во сне. Сказали – обширный инфаркт. Надя очень тяжело перенесла смерть матери. Хорошо, что рядом был Антон. Он и похоронах позаботился, и о поминках. Как всегда, в трудную минуту он рядом…
- Что бы я без тебя делала?
- Я же обещал заботиться о тебе…
Дом продали. Антон не возражал. От денег отказался: тебе они нужнее…
Денег в семье, действительно, катастрофически не хватало. Сдав двухлетнюю Машу в детсад, Надя вышла на работу. Но Машенька часто болела, приходилось либо самой оставаться дома, либо просить соседку Ксению Андреевну, пенсионерку, присмотреть за дочкой. Она никогда не отказывала и Маша с удовольствием оставалась с ней. Иногда с ней оставался Сергей. И тогда на теле у девочки появлялись синяки. «Упала. Ударилась. Она вечно куда-то лезет» - объяснения мужи всегда были одинаковы. Когда спрашивала дочку, та хватала ее за руку и со слезами говорила: «Мамочка, я упала. Честное слово, мамочка! Ты же мне веришь, мамочка? Веришь, правда?» и прятала голову у нее в коленях. Надежда верила, успокаивала ребенка и удивлялась: почему такой испуг; ну, упала, ударилась, с кем не бывает. Но что-то ее тревожило. Она не могла объяснить, но что-то в поведении дочери ее настораживало. Масла в огонь подлил Антон. Однажды, приехав в гости, он заметил синяки. Спросил: откуда? Объяснение его не удовлетворило.
- Такие синяки бывают не от падений, а если ее кто-то бьет или щиплет.
- Не может быть, Антон. Она мне сама говорит, что падает.
Разговаривая, они не заметили вошедшего в комнату Сергея. Он постоял и так же тихо ушел, незамеченный.
Синяки прошли и больше не появлялись. И постепенно тревога в душе у Надежды улеглась.
Но однажды бомба взорвалась. Ей позвонила на работу соседка, попросила срочно прийти. Бросив все, Надежда помчалась домой. Нехорошее предчувствие подгоняло ее всю дорогу. Запыхавшись, влетела в дом. Ксения Андреевна обнимала на кухне рыдающую Машку, а в комнате на полу валялся ее испуганный муж с разбитым в кровь лицом. Над ним с охотничьим ружьем стоял сосед дядя Коля. В углу комнаты жалобно мяукал котенок, которого Машка недавно подобрала на улице.
- Что случилось, дядя Коля?! Почему вы с ружьем?! Почему Маша плачет?!
- Я давно подозревал, что этот подонок измывается над ребенком. Ты до сих пор веришь, что синяки у твоей дочери от падений? Я ничего не говорил – доказательств у меня не было. А сегодня Ксения пошла к вам, соли попросить, в магазине не было. Знала, что Сергей дома. Услыхала, что Машка плачет, котенок не своим голосом орет. Дверь приоткрыла, вошла, а этот гад у ребенка на глазах над котенком издевается – лапы ему выкручивает. Она за мной побежала. Я ружье схватил и сюда. Прикладом морду ему разбил, и он мне как на духу все рассказал: и как бил Машку, пугал, заставлял врать тебе; и как услыхал ваш разговор с братом – испугался, бить перестал; зато стал у нее на глазах уродовать ее любимые игрушки, а сегодня вот додумался котенку ноги повыдергивать.
От ужаса у Надежды подкосились ноги и она опустилась на пол у двери, закрыла лицо руками. Как же она не поняла сразу?! «Мамочка, ты мне веришь?! Ты мне веришь, мамочка?! Я упала, я ударилась!» Почему не видела страха в глазах своего ребенка?! Не видела?! Видела! Все видела!!! Но не допускала даже мысли! Сволочь! Убью!!! Последние слова Надежда уже кричала, поднимаясь. Если бы не дядя Коля – быть бы беде. Но он перехватил Надю, встряхнул:
- Опомнись, Надежда. Ты что, свою дочь совсем осиротить хочешь? Ты, не дай Бог, в тюрьму пойдешь, а с ней что будет?! Он уже все равно человек пропащий. Рано или поздно он свое получит. Собирай вещи, пойдешь к нам жить. Здесь вы больше не останетесь ни на минуту.
Надежда подала на развод. Продала все домашнее хозяйство:
- Нам с Машей нужны будут деньги на первое время. Остальное – пропьешь сам. Будешь мне мешать – напишу заявление в милицию, как ты издевался над собственным ребенком. И свидетели найдутся, будь уверен.
Муж молчал. Надя смотрела на жалкое подобие человека, сидящего перед ней и удивлялась своей наивности: неужели она могла любить его? Теперь в душе – только пепел...

Тетя Лида встретила их прямо на вокзале. Увидев Машку, прослезилась:
- Как же ты похожа на свою бабушку! А это – Зиночка, - представила она пухленькую черноглазую девушку. – Она снимает у меня комнату, работает реализатором у нас на рынке. Ей как раз нужна помощница – напарница родила сынишку.
Теперь у Надежды есть крыша над головой – теплый уютный дом, где ей всегда рады – есть работа, нет только покоя в душе. Машка обожает бабушку Лиду и тетю Зину. В ее глазах нет больше страха, и ее не мучают по ночам кошмары. Тетя Лида и Зиночка в Машке души не чают. Все хорошо… Все складывается, как нельзя лучше… Только нет в душе покоя…
Несколько раз звонила в село. Сергей пьет по-черному. Местные мужики его так отдубасили, что он боится выходить из дому. Надежде его не жаль: сам виноват. Хотя и ненависти уже тоже нет: только пепел…
Не может Надежда позвонить Антону. Несколько раз набирала номер – и ложила трубку. Как ему все рассказать? Не хватает смелости. И почему-то стыдно. А его так рядом не хватает…
- Тетя Лида, у меня завтра выходной. Машка давно просится на каток. Может, вместе сходим?
- А чего же не сходить? Я когда-то не плохо каталась.
Мышка уже давно спит. На губах счастливая улыбка. Надя ложиться рядом. Во сне она видит маленькую девочку, бегущей босиком по пустынному городу. Вокруг ни души. На ее призывное «Ау!» не откликается даже эхо. Где же все? Ведь играть было так весело?! И когда крик отчаянья уже готов сорваться с ее губ, она слышит: «Мама! Мы здесь!» Мама? Маленькой девочки больше нет. Это она сама бежит по безлюдной улице и детский голос, зовущий ее, все ближе. Надежда сворачивает за угол дома и от удивления останавливается. Улица залита солнечным светом, везде полно людей. От толпы отделяется маленькая фигурка: «Мама, по-чему так долго?!» Она держит за руку высокого мужчину, но Надя не успевает разглядеть его лицо – просыпается.
Солнечный луч уже проскользнул в комнату. Машки рядом нет. Она слышит ее восторженный голос в гостиной. Ей что-то отвечает тетя Лида. А теперь… Нет... Не может быть… Голос знакомый и родной до боли.
Набросив поспешно халат, Надежда выходит в гостиную. Нет, она не ошиблась. Антон, улыбаясь, поднимается из-за стола ей навстречу. Как же хорошо в его объятьях!
- Дядя Коля?
- Он не долго сопротивлялся…
- Как хорошо, что ты приехал…
- Ты сейчас похожа на воробышка.
- Ты мне это уже говорил когда-то. Я помню…
- Значит и это должна помнить… - поцелуй легкий, как порыв ветра.
- Антоша, прости. Я столько глупостей наделала.
- Я тоже. Так что мы квиты.
- Ты о чем?
- Когда-то я сказал тебе, что не буду вмешиваться в твою жизнь. И это было самой большой моей ошибкой. Так что беру свои слова обратно. Пакуй чемоданы – мы уезжаем.